С чем «едят» EI?

Здорово, что в Беларуси тема эмоционального интеллекта получила развитие, проводится все больше специализированных тренингов, отдельные модули по EI включаются в универсальные программы (например, такие как программа MBA). Редакция журнала «Отдел кадров» пообщалась с менеджером по развитию направления Soft Skills, бизнес-тренером Консалтинговой группы «Здесь и Сейчас», сертифицированным тьютором по развитию эмоционального интеллекта (EACEIP) Александрой ЕГОРУШКИНОЙ.

Александра Егорушкина: Начнем с того, что оставить эмоции за дверью невозможно физически — это все равно, что оставить за дверью часть тела, например, руку или ногу. Португальский нейробиолог Антонио Дамасио изучал пациентов с повреждениями орбитофронтальной коры головного мозга (у которых нарушено восприятие эмоций). Проблема в том, что такие в некотором смысле сверхрациональные люди не способны действовать осмысленно. Например, если предложить на выбор курицу или индейку, такой человек приведет кучу логических аргументов в пользу одного или другого, но выбор сделать не сможет, поскольку у него не формируется отношение к предмету. Таким образом, рациональное решение невозможно без участия эмоций.  

Безусловно, человек должен уметь управлять своими эмоциями и понимать, каким образом в той или иной ситуации лучше выразить свою эмоцию, чтобы это было адекватно и уместно. Похоже, данным выражением как раз хотели сказать именно это. 

А.Е.: Я бы выделила три ключевых момента. Первый — человек, способный прислушиваться к себе. Вспомните, кто становился отличником в школе. Тот, кто подчинялся родителям, учителям, системе в целом. Проще говоря, принимал внешние ценности. А двоечникам было наплевать, что о них скажут, они делали то, что считали нужным. Второй — это человек, обладающий интуицией или, как говорят в бизнесе, — предпринимательской чуйкой. И третий — гибкий человек.

Человек с высоким EI меньше всего опирается на однозначные суждения. Один из залогов успешного управления эмоциями — иметь несколько интерпретаций событий. Это дает человеку выбор, как ему реагировать в той или иной ситуации. В этом случае человек быстрее и качественнее адаптируется к новым условиям, ему проще справляться с различными ситуациями, он быстрее налаживает коммуникацию, что, безусловно, помогает в работе.

А.Е.: С одной стороны, это эпоха VUCA. Чем больше изменений, тем больше решений приходится принимать, тем интенсивнее коммуникации, естественно, потребность в EI возрастает. С другой — никто не отменял законы спиральной динамики, по которой развиваются люди, компании и человечество в целом. И в нашей стране все больше «оранжевых» компаний, где-то появляются «зеленые», когда как раз важны люди и то, что они чувствуют, важно работать с потенциалом людей. А если мы не знаем, что человек чувствует, мы лишаем себя большого количества информации, с помощью которой проще раскрыть его потенциал.

А.Е.: Я с детства эмоциональный человек. И еще очень экспрессивный — бурно выражаю эмоции. Раньше считала, что это хорошо. В детстве, юношестве, когда учишься в школе, многие вещи прощаются, но когда начинаешь карьеру, замечаешь, что подобное поведение как минимум не всегда понятно окружающим и с этим что-то необходимо делать.

Первый руководитель был «каменной стеной», мне казалось, что он вообще ничего не чувствует. Это вызывало у меня панический ужас. Задаешь вопрос и не понимаешь реакцию, чувствуешь себя пустым местом. Это, конечно, поспособствовало тому, что я заинтересовалась EI, к тому же тренинги по EI были на слуху.

А.Е.: Точно не с того, чтобы стать специалистом-тренером. Необходимо было разобраться в своих эмоциях, и я поехала в Москву на специальную программу, училась несколько месяцев. Тестирование показало, что у меня высокий уровень EI, например, что касается идентификации эмоций. Зато обнаружились проблемы,  связанные с контролем и выражением эмоций. Во время учебы я увлеклась этой темой, поняла, что она близка мне, что я ощущаю внутреннюю потребность приносить пользу людям, — именно эта мысль давала мне драйв. И я продолжила дальше учиться.

А.Е.: А иначе не получится. Вещи, связанные с эмоциями, недостаточно просто знать, их необходимо осознавать и принимать.

В тренингах по EI мы иногда используем лошадей, потому что они очень хорошо чувствуют эмоциональное состояние человека. Лошадь не пойдет за человеком, который боится ее. Она не сможет довериться такому человеку, понимает, что от этого зависит ее собственная безопасность, что такой человек не сможет грамотно ею управлять. Как-то один из участников тренинга воскликнул: «Я понял, что если лошади разные, то и люди бывают разные». Казалось бы, очевидная вещь, но пока этого не почувствуешь, модель поведения не изменится. Точно так же происходит и с идентификацией эмоций. Пока человек не осознает, что такое чувство вины (или любая другая эмоция), он не поймет, как себя ощущает в таком состоянии другой человек.

А.Е.: Человек с высоким EI способен дифференцировать эмоции, то есть выбирать, как ему действовать в той или иной ситуации. Он чуткий, а значит, может быстро понять, что что-то пошло не так, и предпринять меры. Поэтому он менее подвержен эмоциональному выгоранию. EI — это как профилактика эмоционального выгорания.

А.Е.: Начну с того, что EI есть у каждого человека и он развивается по мере взросления. Нужно ли всем подряд дополнительно его развивать? Детям я бы давала какие-то азы. Вспомните, как у нас мальчикам внушают ценностную установку, что плакать нельзя (ты же не девочка!). Когда происходит что-то плохое или просто больно, хочется выплеснуть эмоции, срабатывает установка и, как следствие, — проблемы. Поэтому детей надо учить, как правильно обращаться со своими эмоциями.

Если говорить о применении в бизнесе, то я считаю, что нет смысла тратить  средства на развитие EI у всех подряд, например, программистов, которые работают не в командах. Я специально сделала уточнение, потому что сегодня все чаще программирование — это командная работа, с этими ребятами надо еще больше работать.

А.Е.: Самостоятельно EI развивается методом проб и ошибок по мере участия человека в разных коммуникациях. А кто идет в программисты? Как правило, интроверты, которые не очень-то стремятся к коммуникациям. Конечно, это не значит, что у программиста нет EI. Просто у них, как правило, слабо развито управление своими и тем более чужими эмоциями, при этом на очень высоком уровне может быть развита способность к анализу причин возникновения тех или иных эмоций.

А.Е.: Постепенно. Вначале модуль по EI появился в программе МВА, потому что менеджерам необходимо развивать EI, ведь чем выше должность руководителя, тем меньше он что-то делает руками и больше коммуницирует с людьми. Также он появился у нас в Школе лидерства и скоро появится в обновленной программе Executive HR. Окончательно двухдневный тренинг был сформирован после того, как я съездила в Москву, где участвовала в адаптации одной европейской сертифицированной программы к русскому языку.

Что он собой представляет? Это компиляция, включающая программу обучения, которую проходила я, плюс подборка различных техник и инструментов, помогающих управлению эмоциями. В основе своей она опирается на модель способностей Саловея-Майера-Карузо. Она мне ближе всего, потому что не навязывает человеку ценности, каждый может использовать ее так, как хочет. Я, как тренер по развитию EI, не могу нести ответственность за то, что кто-то из тех, кто прошел у меня обучение, начнет использовать полученные навыки во вред другим. Я не могу нести ответственность за воспитание, которое получил человек. Я могу только в рамках обучения попытаться донести мысль, что EI стоит использовать во благо.

А.Е.: Можно дать общее понимание, что такое EI и с чем его «едят», где его можно применять в бизнесе. Дать реальные практики, которые сразу можно использовать. Конечно, существенно развить эмпатию, как и большинство других навыков, за один  тренинг невозможно — на это необходимо время. Но есть определенные законы и инструменты на уровне «делай раз, делай два, делай три», которые универсальны и которые работают.

Например, самый простой способ выразить свои эмоции — это сказать, что ты чувствуешь. У меня был случай на тренинге, когда ко мне подошел участник и поведал: «Вы мне сказали, что надо говорить открыто о том, что чувствуешь. Мне только что позвонили с работы, и я им ответил, что чувствую злость за то, что они беспокоят меня так часто по таким несущественным вопросам. И вы знаете, они нашли другой способ решить эти вопросы».

Таким образом, люди приходят к пониманию, с чего начинать развивать свои способности, как это работает в целом, и могут идти дальше самостоятельно. А для тех, кто хочет и дальше развивать свои способности, мы создали программу «Эмоциональный тренажер». На нее можно попасть только после базовой программы, а ее задача — за несколько месяцев помочь участникам перевести знания об эмоциях в автоматический навык.

Например, есть простая техника «заткнись — молчи — кивай». Это отличная стратегия во время конфликта. Пока человек не выговорится, приводить свои аргументы бессмысленно. А мы обычно во время конфликта советуем человеку успокоиться. Но это его еще больше раззадоривает. Конечно, эту технику нужно много раз попробовать в ситуации конфликта, прежде чем она автоматически начнет работать.

А.Е.: Я считаю, что нужно, они все-таки с людьми работают. Нужно ли им давать в рамках тренинга какие-то специфические знания или развивать навыки и, следовательно, варьировать программу обучения? Нет. Мозг HR-а, маркетолога или продажника принципиально ничем не отличается и развивается по одним и тем же законам. Другое дело, что область применения отличается, поле HR-а намного шире, чем у остальных, например, задача HR-а — работать с эмоциональным фоном компании в целом, а не только со своими подчиненными. Если HR проводит какое-либо мероприятие, то он должен понимать, что ценности у сотрудников разные. Хорошо, когда HR замечает проблемы у менеджеров в плане провисания навыков работы с эмоциями и помогает советом, куда пойти поучиться или что-то прочитать. Кроме того, это еще и работа на внешний рынок, если мы говорим о бренде работодателя. Это формирование отношения кандидатов к компании, ведь мы хотим произвести впечатление на нашу целевую аудиторию, чтобы она стремилась попасть к нам на работу.

А.Е.: Я не очень хорошо отношусь к любому тестированию. Тесты хороши, когда тестируешь самого себя, — видишь полученную картинку и понимаешь, что необходимо изменить.  Если мы говорим о тестах как об инструменте для принятия решения, то все слишком заштамповано и очень похоже на диагноз врача. К тому же результаты многих тестов зависят от состояния, в котором находится человек. На собеседовании человек находится в состоянии стресса. О каком результате может идти речь? А еще, в отличие от тестов на логику, тесты на личностные качества содержат вопросы в стиле «как вы бы поступили в такой-то ситуации?». Человек легко может дать социально желательный ответ. Словом, я не даю тестов.